ЭМТЕГЕЙ 1985. (Ч.27)

Продолжение. Читать начало... Или не читать. Каждая из частей живёт самостоятельной жизнью.

Проверка «на вшивость»

- Ну что? Попало чего-нибудь? – Спрашиваю, подошедших друзей.
- О! Один дурак прицепился. – Кришна с гордостью целует в нос довольно крупного хариуса.
- Ну хоть так...
- Пернатый! Открой страшную тайну? Чего это ты тут бурчал сам с собой?


Закат на Аян-Юряхе.


- Сам с собой? Вы чё! Мужик же с собакой подходил, мы тут почтенно пообщались. Прикольный такой. Космонавт.
- ???
- Да ладно прикалываться! Ну видели же!
- Андрюха… Ты гонишь. Мы видели, как ты сидел у костра один, и буровил что то, руками размахивал. Оказывается космонавта видел… Вер Пална посетила что ль?

Парни садятся у затухающего костра, и с открытыми ртами начинают слушать мой пересказ разговора  с Валерием Денисовичем. Впрочем, слушают с неподдельным интересом. Переспрашивают, задают уточняющие вопросы, но всё равно, вижу, что верят они мне с трудом.

- Блин… Пернатик. Я всегда тебя считал фантазёром, но чтоб в таких подробностях насочинять столько лажи… Ну ты меня извини…
- Зая! Зуб даю!
- Ёбнись сам вот об сюда. – Протягивает мне на вытянутой руке сжатый кулак Андрюха. И я, не секунды не раздумывая, со всего маху бьюсь лицом о его невыносимо костлявый тяжёлый кулак. Синяк обеспечен, но это мелочи. Так мы с начальных классов школы доказывали, что не лжём.
- Ни чего не понимаю! – Озадаченно потирает, ушибленный кулак, о ткань джинсов на бедре мой друг детства. Этим ты поклялся, что не врёшь.

- Я и не вру. Бля буду! Говорю же, зуб даю!
- Ну что… По пацански. Тут не засумлеваесси. Харя у тебя вон треснула, на вот платок, утрись. – Беру из его протянутой руки чистый белоснежный носовой платок, вытираю капли крови из ссадины на скуле, и в который раз удивляюсь, как Зайка умудряется на охоте и рыбалке носить в кармане носовые платки, которые сохраняют первозданную свежесть! Мама у моего друга, тётя Шура, уникальный человек во всём. И сыну своему передала уникальные способности.

Зайка всегда отличался в нашей компании тем, что неведомых вопросов для него просто не существовало. Он мог часами рассказывать о путешествиях капитана Блада, или о подвигах графа Монте Кристо. Столько книг, сколько Андрюха прочёл за свою жизнь, невозможно нормальному человек прочесть и за пять жизней. Но самое удивительное, это то, что он всё помнит! Чуть не наизусть цитирует, прочитанное год или два назад!

Тётя Шура великолепная.

А ещё мама Андрея делает самые вкусные в мире пельмени. Не знаю, какой у неё главный секрет, но свои пельмени она всегда делает с начинкой. состоящей из трёх компонентов. Обязательно дичь - оленина, или лосятина, обязательно свинина, и обязательно рыба – как правило, горбуша или кета, но иногда байкальский омуль. Просто восхитительное кушанье! И готовила она пельмени, неизменно тазами! А ещё в каждой партии пельменей были «сюрпризы». Кому - то из гостей непременно попадался пельмень с начинкой из жгучего перца, а кому - то монетка в пятнадцать или двадцать копеек. Такая она, тётя Шура!

А ещё, мама моего друга настоящая ведьма! Честное пионерское! Она на четверть бурятка, возможно объяснение в её корнях, где скорее всего, были шаманы. Иначе как объяснить то, что в потайном ящике секретера, ключ от которого андрюхина мама всегда носила в своём кошельке, мы обнаружили целый шаманский набор, когда однажды тайно взломали замок секретера.

Там оказались кусочки кедровой смолы, церковные свечи, глиняные чётки, стеклянные  бусы, перья различных птиц. А самое главное, засушенная куриная лапка на верёвочке. Зайка тогда рассказал, что однажды, когда его родители поссорились, и отец, кстати, тоже Шура, в сердцах бросил у дверей: - «Не жди меня, я не вернусь!», он застал маму перед зеркалом, с зажженными свечами, блюдцем, наполненным красным вином, или может быть кровью, и с раскачивающейся на верёвочке куриной лапкой в руке.

Дядя Шура недалеко уехал за рулём «Газона полста третьего». Сразу за мостом через Кадыкчанку, что у поворота на Аркагалу, стал свидетелем жуткой аварии. «Колхида» с полуприцепом «Алка» упала прямо на каменистый берег, а шофёра расплющило в кабине. У переднего колеса изуродованной машины лежала оторванная левая рука, на которой были часы на дерматиновом ремешке, а секундная стрелка продолжала отсчитывать время…

Тогда, андрюхин отец, красавец мужчина, на которого западали все женщины, вернулся домой подавленный и разбитый. Пил на кухне в одиночестве водку из стакана, курил сигарету за сигаретой, а по щекам катились слёзы. После этого, в доме больше не было ссор и скандалов.

Утро. Рыбный завтрак.

Вскоре солнце поднялось над горизонтом, и стало жарко, как в разгар лета. Мы стащили с себя куртки, и свитеры. Оставшись в рубашках, начали готовить завтрак. Единственный хариус, пойманный на зорьке, оказался нанизанным через рот на прутик, и завис у края очага, над горячими углями. Хариус чрезвычайно нежная рыба. Как только прожаривается, а на это уходит всего то пара минут, тут же норовит распасться на куски, и свалиться в золу. Трудно не прозевать тот момент, когда он становится готовым. Но на этот раз, мы успеваем его отправить на каменную «сковородку», на которой совсем недавно «упокоилась» курица. Одна рыбка на троих, это слишком мало, хотя и вкусно. Поглатываем её мгновенно.

- У меня масло растительное есть. – Заявляет Эдик, доставая из рюкзака стеклянную баночку из под майонеза с капроновой крышкой, обмотанной для герметичности лейкопластырем. Следом на свет появляется жестяная баночка с откидной крышкой из под грузинского чая. Это, конечно мука.
- А чё? Донки же будем ставить? – Оживляюсь я. – Айда гольянов наловим на наживку, заодно и себе на сковородку почуфанить.

Достаю из кармана рюкзака, в котором у меня всегда находится непромокаемый пакет с ватой, бинтом, бутылочкой йода и коробком спичек, свёрток марли. Идём на плёс, где на мелководье снуют стайки мелких рыбок, и словно бреднем, черпаем из Аяна куском марли, десятки гольянов за один заход. Буквально пятнадцать минут, и у нас рыбы - уже на три сковородки.

Дальше просто. Пересыпаешь ещё живых рыбок, размером с кильку, солью и мукой, и отправляешь на сковородку с закипающим подсолнечным маслом. Запах жареных на подсолнечном масле гольянов, способен убить целое войско неприятеля на расстоянии в километр от костра. Вдыхать его, и не захлебнуться от собственной слюны просто невозможно!

Зажаренные румяные хрустящие рыбки тают во рту, словно семечки. Но при этом, это не только вкусно, но и очень питательно. Сковородка на троих, и все сыты  вот по самое по сюда! Начуфанились. Разлеглись на гальке, потягиваем из кружек кофейный напиток. Красота!

Рыболовля.

- Ну что? Кто со мной донки расставлять? – Спрашиваю я друзей.
- Да как то лениво… Я лучше спиннинг покидаю. – Зевает Зайка.
- Я тоже, лучше хариуса возьму. Что там эти «якуты»! Они же трупаками питаются. Сначала они набивают брюхо, утонувшими Васей метеорологом, или Саней Мацюком, а потом ты их жрёшь. Получается, что ты трупоед!
- Кришна.. Какой ты редиска! Ну вот всё опоганишь. Печень буду жарить, первый станешь за обе щеки трескать.

Парни идут на плёс со спиннингами, а я перекидываю через плечо сумку от противогаза, где у меня с десяток донок на налима. «Якута», как у нас их в шутку называют. Но упаси вас Бог назвать налима якутом в присутствии настоящего якута! В прошлом годе, один шахтёр во время сенокоса, обмолвился неосторожно на счёт налима, назвав его якутом в присутствии двух оленеводов. Так те, выхватили ножи, которые они традиционно носят на поясе сзади, прямо на спине. Мужики из бригады, посланной с шахты на сенокос, едва утихомирили обиженных аборигенов. Если бы не они, пропал бы бедолага без вести. И косточек не нашили бы во век. У нас много раз люди в тайге пропадали бесследно. И поди разбери, сами сгинули, или кто «помог…».

Мой путь лежит вдоль берега Аян-Юряха, по извилистой тропке, натоптанной рыбаками в дремучих зарослях речной смородины и шиповника, перевитых зарослями диких лиан с пахучими цветками. Время от времени, встречаются глубокие омуты, где под корягами и в гротах прячутся налимы. На каждой такой яме я разматываю с дощечки толстую леску с грузилом из свинца, отлитого в форму из столовой ложки из нержавейки с мощным крючком на конце. Привязываю дощечку к колышку, торчащему из земли, оставленному кем то до меня, или за конец какой - нибудь толстой крепкой ветки. Насаживаю на крючок гольяна нанизывая его через хвост вдоль хребта к голове, и забрасываю на дно.

Когда сумка со снастями пустеет, возвращаюсь тем же путём назад, и попутно проверяю расставленные донки. В этот раз удача на моей стороне. Сначала одну донку с трудом вытягиваю из под коряги, куда затянул её, попавшийся на наживку крупный налим. Потом из глубокого грота, уходящего под водой далеко от реки под берег, извлекаю второго красавца. Возвращаюсь к костру с четырьмя великолепными экземплярами пятнистых склизких, похожих на змей рыбин из семейства тресковых.

Парни без энтузиазма кидают спиннинги. Ясно, что с хариусом у нас сегодня не ладится.

Раздуваю затухший очаг. Белый пепел летит пылью во все стороны, оседая на всё вокруг, на одежду, развешенную по завалу, рюкзаки, и покрывает, словно снегом речную гальку. Вскоре языки пламенны весело гудят, и пожирают сухие выбеленные водой и солнцем сучья плавника, подброшенные в очаг. Горько сладкий дым обжигает ноздри и горло, но мне так нравится вкус дыма от костра, что я физически ощущаю его как нечто мягкое, упругое, и немного колючее. Я знаю, что вся одежда на мне уже пропиталась этим сладким таёжным запахом, и не выветрится даже к зиме, когда я буду доставать из под дивана свой  рюкзак, чтоб отправиться на охоту.

Сон одолевает. Глаза закрываются сами собой, но я решил, что ни за что не позволю сломаться. Буду, как Валерий Денисович, терпеть до упора. Пока чифир - бак закипает на огне, слышу радостные возгласы друзей. Ага… Значит рыбалка пошла… Выпиваю лошадиную дозу крепчайшего обжигающего кофе, и беру свой спиннинг.

Классный. Алюминиевый, разборный, с винтовой муфтой и пластиковой рукояткой, обмотанной мягкой замшевой лентой. С ленинградской катушкой, которая не наматывает «бороду» даже в руках самого отчаянного «чечако». Иду к друзьям, и присоединяюсь к славному действу. Правда на этот раз мне не прёт.

Парни таскают одного за другим хариусов по полкило каждый, с глубины, где сильное течение, а я вытащил одного живодрыстика, и всё. Дальше, как обрезало. Не идёт хоть ты тресни. Или спать сильно хочу?

Как бы то ни было, мои налимы в куче с наловленными Кришной и Зайкой хариусами, уже зримо составляют вполне приличный улов по несколько кэгэ на душу. Выпотрошенную рыбы пересыпаем солью, и укладываем в каны.

Пока парни готовят обед, я снова бегу по тропинке проверять донки. Ещё четыре хорошеньких налима. Приятно тянуть со дна леску, и чувствовать как она впивается в ладони под тяжестью упирающейся в воде рыбы. Не так азартно, как вываживать на каменистый берег бьющегося хариуса, зато надёжно. Почти никогда без рыбы не останешься.

По возвращении меня уже ожидает ароматный борщ, сваренный из готового консервированного полуфабриката из стеклянной банки и говяжьей тушёнки. Потом опять кофе литрами, и уже за неторопливым разговором под папироску, слышим треск мотоцикла. На косе появляется ездок на красной «макаке» («Минске»), а за ним второй, на мопеде «Рига -22». С удивлением узнаём в них наших друзей Баклана и Длинного.

- Геныч! Ты чё на «турындыке»? А «зАпор» батя больше не даёт?
- Да – а – а - а… Коробку перебрал, поехал как на новом. Такой кайфунчик словил, что захотелось на мопеде прокатиться.
- За Бакланом угнался, что ль?
- Как видишь. Машина зверь! Конь – огонь! Так, на подъёмах отставал маненько, но потом догонял покуда. Вишь, вместе приехали.
- Дай прокатиться!
- Сурукай. Может тоже кайфанёшь.

Зайка садится на мопед, дёргает рычаг кикстартера, и лихо стартует по песчаной дороге вверх, на трассу. Через несколько минут возвращается, и начинает нарезать «восьмёрки» по галечному пляжу, разбрызгивая по сторонам мелкие камни и песок из под заднего колеса. Баклан тем временем, деловито потрошит налимов, извлекая из каждого крупную жирную печень, при этом морщась, и неодобрительно поглядывая на фортели Андрюхи.

Абитура.

А Длинный, сидя на низком пеньке, широко разведя по сторонам тощие ноги, согнутые в коленях, напоминающие лапки кузнечика, ковыряется в костре прутиком, и начинает рассказ о том, как Федя с Вовкой в институт в Омске поступали.

Читать продолжение...

Посетителей:

подробнее: novorosinform. donbass_res обменки BITCOIN-VISA-WebMoney ukrcash.com obmenka.ua